С субботы на воскресенье - Страница 27

— Давно вы знакомы с Чурсиной?

— Давно, давно, очень давно, — зачастил было Семенюк и неожиданно сник.

«В беседе быстро истощается», — вспомнил Степан Степанович заключение врачей-психиатров. Чтобы сэкономить время, он решил не давать больше Семенюку возможности отклоняться от темы и стал задавать конкретные вопросы:

— Когда вы были у Лидии Ивановны Чурсиной последний раз?

— Сущий пустяк. — Николай Петрович поднял голову. — Не дальше прошедшего воскресенья. Помнится, в тот день у Лидочки произошла какая-то серьезная неприятность.

— Она вам жаловалась?

— Что вы! Лидочка никогда не жалуется, у нее нет такой привычки. Обаятельнейшая, вежливая девушка, а на этот раз была очень скучной.

— Где она работала? Или работает, — быстро поправился Степан Степанович.

Семенюк растерянно развел руками:

— К своему стыду, ни разу не поинтересовался местом ее работы,

— Вы сказали, что Лидия Ивановна — знакомая вашего племянника. Как они познакомились?

— Право, такие подробности меня никогда не интересовали. Лидочка так приветливо всегда встречала! У нее в доме даже специальная раскладушка для меня была куплена.

— Вы по делам к ней ездили?

— У меня давно нет никаких дел, я превратился в старую развалину… — Николай Петрович грустно улыбнулся: — Ездил в райцентр — как на своеобразную дачу. Какая там великолепная природа! Воздух удивительно чистый…

— Кроме Лидии Ивановны, у вас есть еще знакомые в райцентре? — не давая Семенюку повторяться, спросил Стуков.

— К сожалению, никого нет. Только Лидочка. Знаете, очень устаю сидеть в этих стенах. Раньше Игорек позволял мне совершать вечерние прогулки, изредка бывать у Лидочки. Теперь запретил и эти маленькие радости. Утверждает, что сильно ухудшилось здоровье. Я, напротив, никаких ухудшений не чувствую. Игорек не хочет слушать, уговорил Веру Павловну не выпускать меня из дома. Он очень заботлив.

Степан Степанович, слушая Семенюка, внимательно изучал телеграмму. «По всей вероятности, ее послала Бураевская. Однако, почему она заявила Бирюкову, что встретила Семенюка на вокзале впервые и дала ему деньги чисто из жалости? Почему Семенюк отрицает знакомство с ней? Если не Бураевская, то кто из райцентра не может понять равнодушия Игоря Айрапетова к судьбе Николая Петровича?!» — спросил себя Стуков и протянул Семенюку телеграфный бланк, который до этого держал в своей руке.

— Положите на журнальный столик, — устало попросил Семенюк. — Игорек придет с работы, прочитает. Сегодня он обещал рано вернуться.

Степан Степанович поднялся из кресла, подошел к столику. Взгляд его задержался на хрустальной пепельнице, точнее, на лежащей в ней распечатанной пачке сигарет «Наша марка». «Такая же пачка найдена в обворованном магазине райцентра и сейчас находится в научно-техническом отделе на исследовании», — подумал про себя Стуков, а вслух спросил:

— Вы курите, Николай Петрович?

— Что вы, дорогой мой! Это Игорек постоянно коптит. Если хотите, закуривайте, закуривайте. Я привычен к табачному дыму.

— Спасибо. Хорошие сигареты. Где Игорь их покупает?

Семенюк привычно развел руками:

— Не могу сказать. Знаю лишь, Игорек постоянно курит «Нашу марку». У него полно этого зелья.

— Скажите, Николай Петрович, вам не приходилось в райцентре, где живет Лидия Чурсина, ремонтировать электросварочный аппарат? — снова спросил Стуков.

На лице Семенюка появилось такое выражение, словно он решал непосильную умственную задачу. Внезапно глаза его оживились, стали осмысленными, и он, словно экзаменуемый студент, внезапно вспомнивший правильный ответ, радостно закивал:

— Да, да, да! Приходилось, дорогой мой, приходилось устранять неисправность. Не так давно, будучи в гостях у Лидочки, я помог механикам найти фазу. В бытность мою на кафедре электросварки подобные повреждения умели ликвидировать даже студенты-третьекурсники, — и с упоением окунулся в теоретические рассуждения.

Стуков показал на часы:

— Извините, Николай Петрович, у меня время ограничено.

— Уже уходите? Какая жалость… Позвольте вас проводить.

— Нет, нет, — Степан Степанович предупреждающе поднял ладони. — Не нарушайте запрет племянника.

— Да, мой дорогой, да… — Семенюк вздохнул и опустил голову на грудь. — Отвратительная штука — одиночество. Безмерно вам благодарен за содержательную беседу, — почти шепотом проговорил он.

Уходя, Стуков не сомневался в правильности медицинской экспертизы относительно здоровья Семенюка. Своим поведением Семенюк подтверждал заключение врачей. Без всякой утайки Николай Петрович признался, что неоднократно бывал в райцентре у Лидии Ивановны Чурсиной — хорошей знакомой своего племянника, Игоря Айрапетова. Игорь курит сигареты «Наша марка». Надо срочно выяснить отношения Чурсиной с Айрапетовым и узнать, кто из райцентра отправил Игорю телеграмму.

Видимо, услышав, как открылась соседняя дверь, из своей квартиры выглянула Вера Павловна.

— Побеседовали? — спросила она. — Можно закрывать Николая Петровича?

— Закрывайте, — сказал Стуков.

Вера Павловна щелкнула ключом и просяще обратилась к Степану Степановичу:

— Будьте любезны, зайдите ко мне на минуточку. По личному вопросу. Хочу с вами посоветоваться.

Квартира Веры Павловны отличалась от квартиры Семенюка как размером, так и обстановкой. Две заботливо прибранные комнатки и кухонька были обставлены скромной устаревшей мебелью, без всякой претензии на роскошь. Вера Павловна пригласила Стукова сесть и смущенно заговорила: