С субботы на воскресенье - Страница 45

— Успели?

Бирюков, глядя на часы, отрицательно покрутил головой.

— Из-за того запорожского козла у светофора минуту потеряли, — шофер сердито сплюнул в открытое окно машины. — Быстрее гнать нельзя было. И так на пределе шуровал.

Антон расплатился с таксистом и невесело вошел в здание аэровокзала. Появившееся на трамвайной остановке предположение не подтвердилось — даже гоня такси на предельной скорости, Айрапетов за сорок пять минут не мог успеть съездить из аэропорта до обувного комбината, чтобы встретиться с Остроумовым, и вернуться обратно. На это ему потребовалось бы, в лучшем случае, не меньше полутора часов.

Вокзал был полон пассажиров. Динамики, перекликаясь металлическим эхом, то и дело неразборчиво и хрипло выкрикивали, номера рейсов отлетающих и прилетающих самолетов. На взлетном поле гудели турбины. Сновали носильщики. Бирюков задумчиво прошелся по залу. На глаза попалась вывеска «Сберкасса». Постояв перед нею, Антон решительно вошел в кабинет заведующего и, предъявив удостоверение личности, объяснил суть дела.

— О том, что тайна вкладов охраняется законом, вы, как сотрудник уголовного розыска, безусловно, знаете? — осторожно спросил заведующий.

— Безусловно, знаю, — подтвердил Бирюков. — Но дело очень серьезное и не терпит отлагательства. Буквально каждая минута дорога.

— Без официального запроса ничем не могу вам помочь.

— Запрос при необходимости будет.

— Вот тогда — милости прошу.

Антон тяжело вздохнул:

— Мне всего-то и надо узнать: есть или нет среди ваших вкладчиков Игорь Владимирович Айрапетов. Поверьте, это далеко не праздный вопрос.

После длительных переговоров заведующий наконец смилостивился. Оставив дверь открытой, он вышел из кабинета и зашептался с женщиной, сидящей за стеклянной перегородкой с табличкой «Контролер». Женщина долго перебирала картотеку, потом отрицательно повела головой и тоже стала что-то шептать заведующему на ухо. Пошептав, взяла одну из карточек и подала ему. Заведующий, несколько секунд вроде бы поколебавшись, возбужденно вернулся к Бирюкову, прикрыл за собою дверь и тихо заговорил:

— Смею заметить, Айрапетова Игоря Владимировича в числе наших вкладчиков нет, а вот вчера один довольно подозрительный, по мнению контролера, клиент… Владимир Андреевич Остроумов сделал первый вклад, так сказать, открыл у нас свой счет, — заведующий показал в принесенную карточку пальцем. — Обратите внимание — счет номер восемьдесят семь тридцать семь. Вклад составляет пять тысяч рублей — сумма немалая.

Сюрприз, как сказал бы Стуков, был налицо. Но еще более интересное приготовил. Слава Голубев, отыскавший таксиста, с которым Айрапетов уезжал из аэропорта. В одной из сберкасс города Игорь Владимирович Айрапетов по предварительной заявке снял со своего счета ровно пять тысяч.

— Вот теперь, Антоша, допрашивай Остроумова, — сказал Бирюкову Степан Степанович. — Кстати, в твое отсутствие звонил из вашего райотдела следователь Маслюков и поручил тебе, если потребуется, провести очную ставку Костырева с Моховым.

Остроумов заявился на допрос, понуро опустив лысую голову и по привычке держа руки за спиной. Увидев его, Слава Голубев быстро написал Антону: «Этот человек вчера был в аэропорту после приезда Айрапетова из городской сберкассы». Антон понимающе кивнул.

Показания Остроумов давал по существу, без лишних отступлений. Чувствовалось, что он приучен на допросах говорить под запись.

— Давайте уточним, — сказал ему Бирюков. — Вы утверждаете, что сами в магазине не были, а только навели соучастников на магазин и отключили сигнализацию. В качестве доли за это взяли от Мохова украденные часы…

— Опаску, бритовку, тоже взял, — угодливо добавил Остроумов.

— Как вы умудрились отключить сигнализацию, если сами в райцентре не были?

Остроумов вытер вспотевшую лысину:

— Поверили моему алиби? Объясню. Когда шел на дело, не собирался каяться с повинной. Все насчет чистого хвоста предусмотрел. Съездил на рыбалочку с женой, перед соседями покрутился. Я — стреляный воробей. Меня куда уж только жареный петух не клевал…

— Продолжаете утверждать свое?

— Бог не даст соврать, — Остроумов показал пальцем в потолок. — Всевышний — не фраер, все видит, — и заторопился. — Да вы, гражданин оперуполномоченный, не сомневайтесь. На суде телегу толкать не буду. Какой мне смысл теперь врать? Повторю буква в букву свои показания, какие сейчас запишите. Пройду с Павлушей Моховым экзамен по второй части восемьдесят девятой — кража по предварительному сговору. Там до шести лет, но, учитывая мое чистосердечное раскаяние, Иван Иванович… виноват, гражданин прокурор попросит года два, а граждане судьи и того меньше отвалят. Обвиниловку хоть сей миг готов подписать. Зачем тянуть время? Раньше сяду — раньше выйду.

— В статье восемьдесят девятой есть и третья часть, — Бирюков открыл Уголовный кодекс и прочитал вслух: — «Кража, совершенная особо опасным рецидивистом или в крупных размерах, наказывается лишением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или без таковой». Как видите, прокурор может «попросить» самое малое пять лет.

По вискам Остроумова поползли струйки пота. Он растерялся:

— Зачем так жестоко?.. Добыча моя — фунт дыма. Я с повинной пришел, часики вернул…

— Мы не на базаре, где можно рядиться, — строго сказал Антон. — Рецидивист вы особо опасный — судимостей у вас не перечесть. Убыток, причиненный магазину, является крупным. Поэтому следственные органы обязаны обвинить вас по третьей части, и судьи могут вынести постановление конфисковать не только те пять тысяч рублей, которые вчера вы положили в сберкассу аэровокзала, но и домашнее имущество.